Глава 4. А снег идет
Начало здесь crfhfgtzpvtz.diary.ru/p190838029.htm?oam#more1
читать дальшеЗеркало вибрирует, избавляя Тонкс от спора на болезненную тему. Она отворачивается и открывает пудреницу, которая как раз помещается у нее на ладони. На связи Эд Браун – ее непосредственный начальник. Они вместе учились на Хаффлпаффе, одновременно пришли в Аврорат, только у него не было перерыва на роды и восстановление после почти смертельного ранения, поэтому теперь Браун возглавляет ее отделение, однако их дружбе это не мешает. Эд – отличный парень, никогда не строит из себя начальника, он и сейчас обращается к Тонкс неформально:
- Привет! Как у тебя обстановочка? Баллы с Хаффлпаффа еще не полетели?
- Ох, Эд, тут такое! Дом взорвали…
- Взорвали?! – сияющая улыбка гаснет, между бровей намечается тревожная морщинка. – Ты цела, не ранена? А объект в порядке?
- Все нормально, – успокаивает друга Тонкс. – Никто не пострадал. Нас дома не было…
- Аврор Браун, - произносит Снейп, заглядывая через ее плечо, - вы занимаетесь моим делом?
- Э-э, нет. У меня нет допуска. Лично министр…
- В таком случае, прекращайте праздную болтовню, - чеканит Снейп.
Лицо Эда заливает мучительный румянец:
- Тонкс, свяжись со мной, когда у вас все определится.
Он исчезает, серебристая поверхность отражает возмущенное лицо Тонкс. Раньше, чем она успевает придумать реплику, заговаривает Снейп:
- Я думаю, нет смысла дожидаться здесь министра Шеклболта. Лучше всего нам вернуться в Магический Мир.
- Почему?!
- Тот, кто взорвал дом, - очень тихо произносит Снейп, - вычислил его сразу после вашего Агуаменти. Скорее всего, у него были адреса Министерства, возможно, есть доступ к другой информации, в том числе о маггловских счетах, кредитных картах. По ним наши передвижения легко отследить.
- Вы считаете, в Министерстве есть предатель?!
- Зачем же бросаться голословными обвинениями? – Снейп пожимает плечами. – Есть утечка информации – вот и все, что мы знаем на настоящий момент.
Тонкс потирает переносицу:
– Нас обнаружили, потому что я использовала волшебную палочку, - произносит она печально.
- Это лишь ускорило события, - неожиданно мягко отвечает Снейп. – Еще один довод в пользу Магического Мира – свободное пользование магией. Бороться с рефлексами нелегко. Да, и отвлекает.
Интересно, а как он справлялся полтора года без магии? Неужели, тоже мысленно бил себя по рукам, ловя порыв схватиться за палочку? Тонкс украдкой разглядывает сосредоточенный профиль – Снейп призывает свою рассыпающуюся рукопись, которая нисколько не пострадала в пожаре, и прячет ее под куртку. Он резко оборачивается к ней, нечитаемый взгляд прищуренных глаз замораживает Тонкс на месте, она даже моргнуть не может. Снейп вздыхает устало:
- Аппарируем, Дороти, обезьяны к нам не прилетят.
Пребывание в магическом мире имеет ряд преимуществ. Во-первых, золотые галеоны нельзя отследить, во-вторых, не нужно заботиться о хлебе насущном, в-третьих, чувствуется близость Рождества. И если второй пункт, при зрелом размышлении, приходиться вычеркнуть – можно было снять номер с питанием и в маггловской гостинице – то с третьим не поспоришь. У магглов от Рождества осталось лишь название. Под колесами автомобилей снег превращается в жидкую грязь, встретить на улице растущую елку так же вероятно, как пальму, неоновые вывески и огромные плакаты откровенно славят Маммону. А в тех медвежьих уголках маггловского мира, где еще растут живые деревья, и снег хрустит под ногами, нет ярмарок, предпраздничной суеты и золотых звезд.
Магический Лондон за окном кажется сошедшим с иллюстрации к Диккенсу. С неба падают пушистые снежинки, мягкий белый снег пуховым покрывалом укутывает крыши домов, карнизы и наличники, деревья и дорожки. Разноцветные гирлянды украшают окна, на стеклах - снежинки из серебристой бумаги, в ярко освещенных витринах – игрушки и фигурные свечи, блестящая оберточная бумага, ленты, банты бумажные цветы. Перед гостиницей растет настоящая Рождественская Ель – высокая, зеленая красавица в сияющей пелерине снега, ее украшают золоченые шишки и хрустальные колокольчики, а на верхушке сверкает золотая Звезда. Тонкс не может оторвать взгляда от этого великолепия. Конечно же, Снейп подходит незаметно и встает рядом. Она понимает это с опозданием, и мысли пускаются в галоп, натыкаясь друг на друга.
- Рождество – семейный праздник, – вкрадчиво произносит Снейп, не поворачиваясь к ней. – Его нужно встречать с родителями, с детьми.
Тонкс мужественно игнорирует намек:
- Или с друзьями. На Гриммуальд-плейс праздники, наверное, были самыми веселыми в моей жизни. Несмотря ни на что. Молли столько вкусностей готовила, мы глинтвейн варили, - она давится смехом. – А помните… Ой, вас же не было!
- Не буду говорить, что меня и не приглашали, - уголок рта у него дергается, намекая на улыбку. – Я бы все равно не пришел. Не до того было.
- А раньше мы всегда отмечали втроем, - торопится исправить неловкость Тонкс. – Я, мама и папа. Елка была в гостиной, мы ставили большой стол, накрывали накрахмаленной скатертью, я расставляла посуду и обязательно разбивала несколько тарелок. В последние годы уже нарочно. Папа торжественно снимал крышку с блюда и разделывал индейку обычным ножом, а потом произносил речь, - похоже, тему она выбрала неудачную – Снейп отдаляется космически, кажется он уже в другом измерении.
«В Зазеркалье», - хмыкает Тонкс, испытывая укол обиды за то, что ее не назвали Алисой. Она разглядывает профиль Снейпа – призрачно-бледный на фоне темного заоконья. Ломаная линия носа, кривая черта, будто шрам от кинжального удара – рот, черные пряди падают на лоб и на скулы, тонкие синеватые веки опущены, длинные ресницы кажутся еще длинней из-за теней.
Такие ресницы Тонкс себе делала в Хогвартсе на вечеринки – хлопала ими, как опахалами. Смешно, она улыбается. Лепить Снейпа было смешно и легко – у нее привычно вытягивается нос, поджимаются губы, в глаза лезут черные пряди. В темном стекле отражается угрюмый учитель с длинными сальными волосами, свешивающимися на лицо. Тонкс высовывает язык, чтобы подразнить, и натыкается на взгляд черных глаз. Нашел время обернуться! Снейп очень внимательно осматривает ее, Тонкс лихорадочно пытается изменить хоть что-то в своей внешности, но из-за волнения ничего не выходит. Она замирает, как кролик перед удавом. Удав совершенно невозмутим.
- Непохоже, - говорит он тоном знатока. – Как карикатура – неплохо, но выдать за меня не удастся. У человека не может быть таких скул, - он проводит тонким пальцем по щеке, – и подбородка. Нарушены законы анатомии, в художественном классе вам бы поставили двойку. а ресницы… Как вы ухитряетесь глаза открытыми держать?
Пальцы у него твердые, прохладные, живые… Она льнет к его руке, она так давно не чувствовала прикосновения мужских рук… Его пальцы касаются губ, и она приоткрывает рот, ловя ощущения, растворяясь в них.
- Так лучше, - хмыкает Снейп.
Он дует ей на лоб, ероша ее собственные легкие, тонкие волосы, похожие на воробьиные перья. Без привычной личины Тонкс чувствует себя голой, ее собственные ресницы кажутся слишком короткими и бесцветными, глаза неяркими, губы бледными.
- Так лучше, - тихо повторяет Снейп, обводя пальцем контур ее лица. Тонкс кладет руки ему на грудь, не зная оттолкнуть ли, прижаться, но он отстраняется, отходит к столу и теряется в других мирах.
А за окном идет снег. Словно белые бабочки кружатся пушистые хлопья.